Почему именно винил?

Звукозаписывающая/звукоиздательская индустрия сегодня не в фаворе: спрос слабеет практически по всему фронту её продуктов. Исключение составляют лишь два из них. Первый — цифровое потоковое вещание по запросу (читайте: Spotify), выросшее больше чем на 40% за год. Второй — собственно «винил».

Почему же винил возвращается в массы?

На этот счёт есть две основные теории. Согласно первой — «аудиофильской» — публика устала от кристально чистого цифрового звука, ей хочется «живого» звучания, с присущим всему живому несовершенством: похрустыванием, неравномерностями вращения и прочим подобным. Вторая – теория новизны: грампластинка хороша уже своей непохожестью на окружающие нас цифровые продукты. Непривычен звук, втиснутый в сжатый динамический и частотный диапазон, непривычен внешний вид, процесс пользования. Пластинка дарит новые, неслыханные ощущения: выросли поколения, для которых музыка начиналась с CD и MP3!

Но если попробуем рассмотреть тему шире, то наткнемся на некоторые интересные детали.

Прежде всего, потребление аналоговых медиа всегда задействовало более чем один орган чувств. Пластинка? Перед включением вы обязательно возьмёте её в руки. Она большая, тяжёлая, шероховатая, требует ухода (хотя бы протереть от пыли) и бережного обращения. А ещё с ней идёт конверт, по габаритам и оформлению напоминающий скорее художественное полотно, нежели утилитарную вещицу. Многие исполнители выпускают фанатские делюкс-издания на цветном виниле, конверт сдабривают разворотом с артом – настоящее произведение искусства, которое так приятно даже просто держать в руках!  А ещё винил и бумага пахнут. Понятно, у «мпегов» ничего этого нет. Прогресс лишил нас даже обложек.

Та же материальность аналоговых носителей делала возможным удовлетворение вшитого в наши мозги собственнического инстинкта. В среднестатистической «облачной» фонотеке среднестатистического интернет-пользователя больше тысячи треков, но они не занимают не только сантиметра площади, но даже и байта в памяти пользовательских устройств — ибо воспроизводятся в потоковом режиме. Хуже того, гнойной занозой в наших мозгах сидит понимание, что судьба фонотеки — и самих записей, и даже просто названий треков — от нас зависит лишь в некоторой степени, но в значительной — от людей, которых мы не знаем и на которых не можем повлиять: следуя прихоти или интересам бизнеса, они могут её просто-напросто стереть. Коллекция же пластинок — совсем другое дело. Ею можно похвастаться друзьям, рядом с ней можно посидеть. И никто не «удалит» её без вашей воли.

Потом, потребление аналога никогда не было слишком простым и индивидуальным занятием. Кто-то, конечно, приведёт в качестве контрпримера газеты и книги, но опять-таки — смотрите шире: через сколько рук проходит хорошая книжка? А дело здесь в том, что аналог всегда был и всегда останется «дефицитным» феноменом. Его вечная нехватка объективно определена трудностью производства, воспроизведения, копирования. И если (конечно, грубо) прикинуть количество потребителей одной аналоговой контент-единицы — скажем, киноленты или виниловой пластинки, где это очевидней всего, — то цифра получится намного больше, чем для контент-единиц цифровых, обработка которых ничего не стоит.

Естественно, дефицитность аналога отражается в особенностях его употребления. Во-первых, работа с аналоговыми носителями требует концентрации, внимания со стороны человека (ту же грампластинку не включишь во время утренней пробежки!), а потому и рождает больше переживаний, впечатлений. Во-вторых, с большей вероятностью потреблять аналог вы будете не в одиночку. Выводы спорные, но вы согласитесь с ними, когда поймаете себя сидящим в обнимку с любимым человеком у проигрывателя виниловых пластинок и не делающим больше ничего, кроме прослушивания музыки.